Весьма современная девчушка Лэйла любит папика и мамика, играет в поло, ходит в штанях и – о Боги! – может позволить засунуть себе в рот даже сигарету! В общем, предельно современная особа из «ревущих двадцатых». Но тут в ее семье случается один конфуз за другим. Для начала к маминой подружке уходит ее любимый папаша, что очень всем не понравилось. А когда Лэйла со своей маманькой рванула отдохнуть на озеро Мичиган, с дерзкой хохотушкой знакомится напористый паренек Джек. И вот между молодыми вроде как намечается совет да любовь, но тут новый казус – Джек оказывается сыном «той самой сучки», к которой ушел папаша Лэйлы!
Откровенно слабенькая лента, поставленная особо неприметным режиссером с дивным именем Э. Мэйсон Хоппер (хотя сколько таких было на заре звукового кино). Постановка слаба в драматургическом и особенно сюжетном плане, в которой в апгрейденной версии обыгрывается вариация извечной истории о Ромео и Джульетте. Они полюбили друг друга, но семейные дрязги вроде как против них. И даже эту простецкую историю с экивоком на год выхода фильма можно было бы переварить, если бы не откровенно идиотский финал-развязка, в котором нелепости будут зашкаливать даже для всех кинематографических условностях 1929 года. Здесь будет и шторм на озере (привет «Восходу солнца» Мурнау), и последующая трансформация героев в растительную местность, и многодневное сидение на одном месте «рыдающих сумасшедших»… В общем все то, что называется словосочетанием «запредельная недостоверность».
Хотя сегодня этот фильм выделяется исключительно составом участников. 27-летняя Норма Ширер впервые получает в своей карьере оскаровскую номинацию по итогам этого года. Хотя «впервые» - слово несколько условное. По итогам все того же 1930 года Норма будет номинирована еще и за игру в фильме «Развод» за который получит свой единственный «Оскар». На заре становления киноакадемии такие фокусы еще допускались. Впрочем, Норма, не плохо играла, хотя и злоупотребляла излишней жестикуляцией и сменой поз, но тут сказывался переход от немых лент к звуковому кино и актерам даже высокого уровня нужно было время, чтобы безболезненно перестроиться. В любом случае, индивидуальная игра Нормы была приметной, но вот общий уровень постановки – мусорный. И в этом же 1929 году в кинематографе дебютировал 25-летний живчик Роберт Монтгомери, который показал также вполне современную игру и «заполнил заявку» на безболезненный переход в мир звука.
Игра молоденьких и талантливых актеров на ранней эпохе звукового кино – это занимательно и примечательно, но вот художественные ценности всей постановки весьма сомнительны. И это уже полностью «заслуга» бестолкового горе-режиссера.