Певец джаза

Еврейский мальчуган Яков Рабинович с детства любил джаз и даже подрабатывал в трактирах, исполняя всевозможные современные шлягеры. А вот папаня Якова – хмурый и ортодоксальный еврей, гордящийся тем, что работает в пятом поколении кантором в нью-йоркской синагоге, видит своего сынка исключительно «церковным исполнителем». На этой антагонистической почве и произошел феерический срач, продуктом которого стал побег Якова из дома. Спустя годы, юный еврей вырастает во взрослого мужика с элегантным костюмом, меняет имя на Джека Робина и, конечно же, поет в джазе. И допелся до приглашения на Бродвей. Вот только старые узы все равно тянут певца в синагогу…

Знаковое кино. Во всем мире (хотя «весь мир» можно обозначить просторами США) день выхода этого фильма в прокат считается началом эры звукового кино. И хотя здесь есть ряд условностей – например, первый фильм со звуковыми эффектами был продемонстрирован еще в 1921 году, а в самом «Певце джаза», за исключением несколько минутного диалога-импровизации Эла Джолсона со своей сценической матерью, весь «звук» сосредоточен на музыкальных композициях, которые были наложены на отснятый материал – работу Алана Кросленда все же следует считать, действительно, революционной. Вопрос не в том, когда впервые появился звук в кино, а вопрос – когда на нем впервые заработали. «Певец джаза» принес Warner Bros. почти 4 миллиона долларов в прокате – фантастическая сумма для 20-х. Собственно, именно прокат, а не художественные ценности этой ленты, сделали революцию в кино.

Зритель безальтернативно принял звук. Настолько безальтернативно, что уже к 1930 году в Штатах практически перестали выпускать немые ленты. Это вовсе не означает, что провались «Певец джаза» в прокате, эра звукового кино не настала. Обязательно настала б. Без малейшего сомнения. Вопрос только во времени. Кто сейчас помнит работенку Дэвида Гриффита «Улица грез» 1921 года? Вообще, никто. А ведь там впервые прозвучала песенка и зритель несколько секунд мог услышать шум улицы. Но между «Улицей грез» и «Певцом джаза» прошло 6 лет. Шесть. А после феерического проката работы Кросленда, следующие звуковые ленты стали появляться уже в конце того же 1927 года. Вот, собственно, и все значение «Певца джаза» во влиянии на мировой кинематограф.

Теперь о самой картине. Да, это не шедевр мирового значения. И не мирового значения, тоже не шедевр. Безвестного режиссера Алана Кросленда пригласили на этот проект сугубо по его техническим данным – он уже имел опыт работы со звуковыми спецэффектами. Даже известный в Штатах того времени шансонье Эл Джолсон, исполнивший здесь главную роль, до этого к кинематографу вообще никакого отношение не имел. Сомнительного рода здесь и сюжетный конфликт. Лично меня донимала упоротость родителей (особенно, мамаши), которые пытались заставить сынульку спеть в синагоге в то же самое время, когда у их отпрыска должен был состояться концерт на Бродвее. Эгоизм колоссальный. Родители плюют не только на карьеру своего сына, но и на его коллег, а также на зрителей, которые покупают билеты, чтобы посмотреть на певца джаза. При этот в фильме этот конфликт подан как равнозначный – между синагогой и Бродвеем поставлен знак равенства. Первое – это символ духовного, а второе – культурного.

Впрочем, «компенсация» в ленте достигается за счет исполнительного… нет, даже не мастерства, а исполнительного напора Эла Джолсона (поет, кстати, средненько, но пару песен даже нравятся) и его подружки-напарницы Мэй МакЭвой. Первый – очень колоритен, включая его ставшую легендарной «конспирацию-грим» под негра, а вторая – симпатична и эротична в танцах, несмотря на ее толстые ножки и отсутствие груди. Ну и старики Рабиновичи вышли настырливо выразительными. Не удивительно, что таких евреев в некоторых европейских странах уже в следующем десятилетии загоняли в гетто. «Боюсь, он полюбил не еврейку!». «Ты должен стать кантором в память о нашей нации». А потом случился вдруг Холокост. По крайней мере, о евреях этот фильм оставляет специфическое впечатление.